Ну, что ж, время уходить, но, в принципе, по старой доброй традиции надо бы сказку рассказать. Нет, я, конечно, не сказочник, ну, так уж получается. Итак, в холодной земляной норке, где спал мохнатый насекомый, стало как-то сыровато и неуютно. Хех, хорошее начало для сказки, но, как говорится, из песни слов не выкинешь! Насекомый сквозь сон понял, что пришла весна, и вылез на поверхность. В ярко-голубом небе сияло солнце, где-то недалеко журчала вода. Это был шмель. Он зажмурил свои глаза, поелозил, разминая шесть коленных суставов, устроился поудобнее, под лучами было ох как хорошо! Через некоторое время проснулся аппетит. «Надо бы выяснить, не повылезла ли где Мать-и-мачеха?» – подумал шмель, прислушиваясь к голодному урчанию в брюшке. Шмель пошевелил лопатками, проверяя, на месте ли крылья, крылья отозвались лёгким бумажным шорохом, затем, басовито загудев, шмель опробовал работу маха, лёжа на земле. Всё вроде работало, и шмель поднял грузное тело в воздух. Спросонок было ощущение, что скорости не хватает и маневренность оставляла желать лучшего. «Ну, да ничего, просто ещё не прогрелся. Вот найдём цветочек, выпьем нектара, и всё будет в норме». Сверху было видно, что землю, укрытую ещё местами клочьями тающих сугробов, пересекает серая, неприятно-плоская дорога, зато на той стороне вроде бы желтели первые робкие цветы. «Вот, ведь, нашли, где вырасти! – сварливо подумал шмель. – Ну, как пить такой нектар, когда рядом воняет эта дорога?» Однако выбора не было, а в желудке завывало всё сильнее. Прошлым летом старики-шмели рассказывали, будто когда-то, давным-давно не было этих, обезображивающих землю, гудроновых полос, где и травинки-то не растёт, а были извилистые колеи, от которых даже вкусно пахло лошадиными яблоками. Многим нравилось, вот, навознику, там, лупоглазым зелёным мухам. Шмелю захотелось подняться повыше, чтобы удушающий нефтяной смрад не так больно ранил обонятельные рецепторы, но спросонок, да и на голодный желудок это было не под силу. А Мать-и-мачеха манила к себе. Шмель представил, как он уткнёт свой хоботок в нежное бархатистое лоно соцветия, в глубине которого будут россыпи мельчайших сладких капелек. «Как всё-таки славно устроен мир» – подумал шмель. Растения распускают свои органы любви в трепетном ожидании продолжения своего рода. Но в этой любви друг к другу у растений есть место и для любви ко всем другим, вот, к шмелю, например, ведь он, шмель, ну, как Купидон, он – Ангел, нет, он – Бог любви! Вот он сейчас долетит, спроворит дельце опыления и в награду получит сладкий пьянящий напиток, ведь только Боги достойны пить нектар. Любовь движет миром! Шмель прислушался к своему органу любви: тот пока молчал, отзывался лишь желудок, но всё же волна нежности стала охватывать и его. Шмель снова сладко зажмурил свои фасеточные глазки, но это было ошибкой! Налетевшее, холодное, железное чудовище сплющило, размазало его по своему телу, он испугаться не успел, он умер с мыслями о любви...
– Во, блин! – вздрогнул водитель от сочного шлепка и, разглядывая жирную слизистую кляксу на лобовом стекле, подумал: – Хорошо, что не камень, а то попал бы на бабки! Весна, однако! – Водитель мечтательно улыбнулся, на миг оторвав взгляд от серого полотна дороги к ярко-голубому небу, потом посмотрел на красивый букет роз, лежавший на переднем сидении. Затем он тронул под рулевой переключатель, брызнули струйки воды, щётки деловито начали соскабливать Бога любви со стекла. Взгляд водителя снова был устремлён на дорогу, воздушная волна от пронёсшейся машины колыхнула жёлтые головки придорожных цветов, Мать-и-мачеха ждала своего Купидона...

Прослушать файл: 06-06-2005 - 12.mp3 / Скачать файл: 06-06-2005 - 12.mp3